Народная дружина

В тенистом городке, где тревога превратилась в постоянный спутник повседневности, жители словно на цыпочках переступают по улицам, ожидая, что в любой момент может разорваться тишина, прерванная очередным преступлением. Аня, девушка с безупречной интуицией и заботой, вчера вечером попросила своего избранника, Алексея, забрать бабушку после её встречи с приятельницами. Старушка, как всегда, с радостью провожала подруг, обещав им возвращение домой под присмотром внучкиной любви. Но утро превратилось в кошмар: Алексей проснулся с тяжёлой головой, отдаляющей воспоминания о вчерашнем, и с дрожью в руках понял, что забыл о просьбе. Его сердце сжалось - бабушка осталась одна, и в этот самый момент на неё навалился Вурдалак, тень, преследующая город уже недели. Этот мрачный существительный, известный всем, но ускользающий от любого преследования, годами терроризировал жителей. Его дерзкие набеги, воровство и угрозы превратились в ежедневное бремя, но теперь его действия обрели новое измерение. На пустыре, за городской церковью, вчера вечером нашли тело. Леди в шляпке, покойник с побледневшими губами и пустыми глазами - доказательство того, что Вурдалак перешёл от разрушения имущества к разрушению жизни. Городская атмосфера изменилась: страх теперь смешивается с отчаянием, а вопросы носятся в воздухе, как листья в бурю. Почему хищник, некогда соблюдающий свои "правила", внезапно стал безжалостным? Что заставило его сдвинуть грань между простым преступлением и убийством? Возможно, в его тёмной истории открылась ещё одна страница, которую никто не успел прочесть. Аня, стоя на окне своего дома, смотрела на улицу, где дети играли, но их смех звучал искажённо, словно эхо, отражающееся от стен, окутанных тоской. Она знала, что бабушка не просто близкий человек - это связь с прошлым, с памятью о тех временах, когда город ещё не был проклят Вурдалаком. Теперь же каждый звук, каждая тень вызывали дрожь в её душе. Алексей, проклиная себя, мчался к месту, где его ждала не только вина, но и неизбежность столкновения с той тьмой, что теперь превратилась в существо, жаждущее больше, чем добычи.